10

Мартин:

Тот вечер начался с новогоднего ритуала, когда вспоминаешь каждый месяц прошедшего года по отдельности: смерть моей матери, весь заполненный смертью 1995 год. К апрелю я раскололся, и открылся целый поток слез, который и нес меня до самого декабря.

Обычно вам предлагают закрыть глаза и лечь на пол.

"Позвольте предложить небольшое путешествие в страну транса,

войти вовнутрь себя и почувствовать чистую энергию".

Внезапно этот язык становится подобен сахарной вате: большой и розовой,

но если откусить кусочек, то не обнаружишь ничего, кроме воздуха

и следующей за этим зубной боли.

Я начинаю беспокоиться, злюсь, вышагиваю по комнате

и в результате покидаю этот дом.

Снаружи парочка воет на луну,

расстроенная тем, что они оказались заложниками закрытого помещения.

Путешествие в транс отправляется к "Большой матери "

вместе с утомительной начинкой и освещением масляных ламп,

ритуал, который сам по себе мог бы быть незабываемым.

Я чувствую себя оскорбленным,

Я посылаю привет лидерам ритуального собрания, я открываю дверцы

моей печки и раздуваю ее.

Я никогда не открывал их публично раньше.

Гретчен:

' Что привело к этому танцу? В чем был твой опыт? Ты просил написать что-нибудь. Я занята созданием скульптуры из картофельного пюре, кофейной гущи и палочек для коктейля, Я пишу

:как же божественна заря наступающего Нового Года, после ушедшего года, который был наполнен болью больше, чем я когда-либо представляла, что могу перенести. Любовь. Колебания. Непрерывный самоопрос. Вызов самым основам моего духа; удивление, почему я чувствую такую тоску по дому все время. Мое сердце открыто. Мое тело, дрожащее и от строка перед возможными изменениями, и от ужаса расставания. Боль в груди так велика, что я призадумалась, не пора ли показаться врачу. Попытки оставаться спокойной, чтобы взглянуть со стороны на потоки эмоций, научиться состраданию и терпению. Дыхание. Работа. "Работа " с моим мужем. С самой собой. Понимание того, что я просто могла слишком уж многого ждать. Воспоминание ярких красок жизни и потоков энтузиазма в жилах и понимание того, как же долго я не чувствовала месячные регулярно. "Почему я настолько беспощадна с моей болью? '

В новом году на несколько часов

Я оказываюсь с Гретчен лицом к лицу

То коротко, то дольше,

между нами лишь несколько дюймов

Человек с искрящимся малиновым платком продолжает налетать на нас

разворачивает платок и размахивает им над нашими плечами и головами

... глядя на твой танец,

Питер Габриель поет

"Кровь Эдема" это что - то насчет

мужчины и женщины.

Я иду к тебе, встаю напротив, и пусть человек, машущий красным

платком между нами, продолжает это делать.

Я прикладываю ладонь к голове Гретчен, чтобы сказать: " Это наш танец, пошли". Она захватывает мою руку и сплетает мои пальцы со своими. Я сжимаю руку и начинаю тащить Гретчен, как неповинующуюся и соблазнительную. Я тяну сильнее, и она прыгает в том направлении, в котором я ее тяну, она летит горизонтально через мою грудь.

Когда я больше не могу оставаться перед нею "захваченный этой энергией загиба... "я резко выдергиваю
руку вниз и назад. Мои волосы в твоем кулаке. Ее тело загнуто в воздухе подобно ленте

Я разбиваюсь о свою боль пока она не летит в обратном направлении. Это больно, однако ничто не причинит такой боли, как та, что уже есть в моем сердце. Я бросаюсь на тебя, еще и еще. Неповинующаяся. Осторожная. Злая.

Ты поднимаешь меня за сплетенную руку.

"ОW"! Я кричу. Но не из-за этой боли.

"Еще", Танец берет меня,

Она хлопается на пол, мой вес на коленях на ее груди и животе, она откатывает меня.
Беря вес на руки, она лягает ногами меня в грудь
и опрокидывает меня обратно. ' доказали мою любовь, Она стоит теперь, одна нога на моем животе

удерживаться в этом, тянущемся в темные тайники другая на моем бедре работать так интенсивно, чтобы заглянуть в темные закоулки моего характера. "Я - достаточно " " я - не достаточно " я знаю, что я могла бы быть счастливой. Это моя готовность расплакаться борется, чтобы не уйти в тень события. Ты суррогат годичного процесса. Я сдавалась так часто, пыталась соглашаться, наблюдать. И теперь у меня ртуть в венах. Яд.

Я бросила свой страх на твою грудь как игральную кость.

Глаза змеи. "Катиться снова .,. "

Мартин:

Ее лицо глухо,

она не шутит, и в этом

приглашение отбросить легкомыслие, танцевать неистово

Я бросаю свой торс и лишаю ее равновесия

пока она падает, я встаю на ноги

ловлю ее поперек бедер

Она опять прокручивает мой торс

Я толкаю ее вниз

хватаю за шею.

Гретчен:

Твои глаза полны безумием. Я узнаю их, встречаю их, вылезаю из люка самой себя и захлопываю крышку,

ударяясь о суть, раскалывая стекло.

"увидь ВЕДЬМУ во мне, - MOTHERFUCKER. " Я не боюсь твоих рук, твоих зубов. Или ваш

Яростьстрахгневпечальболь

Где-то глубже, чем сознание,

ощущение нашего контакта остается еще нетронутым.

Я начинаю движение,

в пол, в воздух, поперек моего тела,

а моя рука и пальцы охватывают ее тонкую шею.

Она отделяется

неоднократно швыряет свое тело мне

Я не могу удержать ее ускоренный вес

Каждый раз я или падаю под нее, или отбрасываю ее. как волчок.

Не кожа, мои органы обнажены. Я позволяю тебе бросить соль. Ты это делаешь. Это тело непостоянно.

Не драгоценно.

Мы сцепляем руки, и мускул отталкивает мускул

пока один из нас не отыщет рычаг и не выведет другого

из равновесия

красный красный красный

Пуповина. Висящая веревка. Пламя. Кровь. Мы плывем в этом, пьяные. Рисуем алые

полосы в оранжевом воздухе. Дуги, и тона, и пространство открываются как большой

каньон и ты падаешь в обратном направлении на остроконечные вершины. Малиновая

скала, пласты над пластами. Сухие бесплодные места. Влажные камни, скользкие,

покрытые темным мхом. Была какая-то странная вера, что-то, что сказало "иди,

иди теперь..." Или никогда.

Территория, где нет никаких предостерегающих знаков; опасность подразумевается,

это обязательно.

Мы пошли. Хлестающие конечности и торс, переплетение, сметание. Запах

алхимической честности. Мы повесили свои тайны над пламенем, смотрим, как

эмоции приостанавливаются и облупливаются - стряхивание пепла в наши глаза,

наши мрачные глаза.

Открытая равнина. Опаленная пшеница. Воздух горячий, инертный.

Я чувствовала глаза, рассматривающие нас; я не могла убедить их, успокоить их.

Мартин:

Она швыряет себя на мою протянутую руку

Оборачивается вокруг нее

Я падаю вместе с ней.

Вращаю вокруг себя и возвращаю на ноги

Чтобы только найти выражение ее лица

И снова она обернута вокруг моей кисти

Моя рука катится вниз, спелёнатая с ее телом

и катится вверх до тех пор, пока она не усаживается на мое противоположное плечо.

Я падаю на пол

Она скользит по поверхности моего тела, по ее гребням, все вниз и вниз.

Я отчаянно верчусь на ней, и мы оба все время пытаемся

быть маслом на поверхности воды

постоянно состязаясь в том, чтобы увидеть, кто из нас может всплыть, катясь по поверхности тела.

Открытая равнина. Опаляемая пшеница. Воздух горячий, инертный.

Я чувствовала глаза, смотрящие на нас; и мне нечем было их успокоить.

Мартин:

ПРОДОЛЖАЯ ДВИЖЕНИЕ

БРОСОК СОЛИ

Мое тело начинает дрожать

Там навсегда, вне времени

Это террор или страх? Никаких слов